И.В. Лысак, Ю.Ю. Черкасова

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ТЮРЕМНОЙ СУБКУЛЬТУРЫ

 

Лысак И.В., Черкасова Ю.Ю. Методологические проблемы исследования тюремной субкультуры // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2008. № 5. – С. 81–85.

Скачать полный текст статьи

 The prison subculture 2В начале ХХI века стало как никогда очевидно, что мир культуры чрезвычайно многообразен, что в нем сосуществуют высокое и низкое, героическое и трагическое, человечное и бесчеловечное. Уловить все многообразие культурных тенденций лучше всего позволяет концепция субкультур, дающая возможность увидеть инварианты культурного развития, составить представление о нормах, ценностях, идеалах, представлениях о смысле жизни различных социокультурных общностей. Одной из таких субкультур и является тюремная субкультура, пожалуй, наиболее маргинальная из всех существующих субкультур и оттого – наиболее репрезентативная. В тюрьмах и колониях формируются совершенно особые нормы и ценности, специфичное мировосприятие, своеобразная символика и мифология. Хотим мы того или нет, тюремная субкультура является частью современной культуры и оказывает на нее определенное влияние.

Следует отметить, что проблема субкультур, в частности тюремной субкультуры, и их взаимоотношения с базовой культурой в настоящее время привлекает все большее внимание ученых. Однако изучение тюремной субкультуры осложняется в связи с несогласованностью методологических позиций исследователей, многоплановостью трактовок понятия «субкультура», фундаментальностью понятия «культура», лежащего в основе термина «субкультура», а также с теоретической неразработанностью самого понятия «тюремная субкультура». В связи с этим необходимо очертить методологические подходы к исследованию указанной проблемы.

Сам термин «субкультура» включает смысловую часть «культура» и приставку «суб-» (от лат. sub – под). Часть сложных слов «суб…» означает: 1) находящийся внизу, под чем-либо, около чего-либо; 2) подчиненный, подначальный; 3) не основной, не главный, меньший [1, С. 1249]. Гораздо больше значений имеет термин «культура», число определений которого исчисляется сотнями. При всем многообразии взглядов на сущность культуры можно выделить два основных подхода к ее осмыслению – онтогносеологический и аксиологический [2, С. 362]. Онтогносеологический подход выражается в безоценочном рассмотрении культуры как особой формы бытия – «вторичной реальности», «второй природы», создаваемой людьми, конкретные проявления которой могут быть человечными и бесчеловечными, красивыми и уродливыми, играющими позитивную и негативную роли – например, война, яды, тюрьма и т.д., и т.п. Аксиологический подход приводит к признанию культурой только того, что обладает положительной ценностью, оцениваемое как хорошее, благое, полезное; соответственно культура оказывается не объективно существующей формой бытия, доступной познанию, а всего лишь субъективной оценкой тех или иных человеческих действий и творений.

Сторонники аксиологического подхода к культуре выделяют контркультуры, противостоящие «базовой», «господствующей», «истинной» и т.п., с их точки зрения, культуре. Термин «контркультура» был введен в научный оборот в 60-е гг. ХХ в. американским социологом Т. Роззаком, который попытался объединить различные духовные веяния, направленные против господствующей культуры, в некий относительно целостный феномен. Известный российский исследователь П.С. Гуревич в энциклопедии «Культурология. ХХ век» определяет контркультуру как понятие в современной культурологии и социологии, которое «используется для обозначения социокультурных установок, противостоящих фундаментальным принципам, господствующим в конкретной культуре, а также отождествляется с молодежной субкультурой 60-х гг., отражающей критическое отношение к современной культуре и отвержение ее как “культуры отцов”» [3]. Однако с позиции онтогносеологического подхода к исследованию культуры контркультуры быть не может. Ведь, как известно, часть сложных слов «контр…» происходит от латинского «contra» – против и обозначает активное противодействие, противопоставление, противоположность тому, что выражено во второй части слова [1, С. 611]. Тогда контркультура – это то, что активно противодействует культуре, то есть всему сверхприродному, созданному людьми, что абсурдно по сути. О малой продуктивности концепции контркультуры свидетельствует, в частности, тот факт, что в коллективном труде «Теоретическая культурология», подготовленном Российским институтом культурологии Министерства культуры России при участии большой группы ученых из Российской академии наук, понятие «контркультура» не рассматривается [4]. С позиций онтогносеологического подхода продуктивным является использование концепции субкультур, позволяющей осмыслить культурную дифференциацию современного общества.

Само понятие «субкультура» сформировалось в результате осознания неоднородности культурного пространства, ставшей особенно очевидной в урбанизированном обществе. Хотя появление термина «субкультура» в научной литературе относят к 30-м гг. ХХ в., настоящее распространение он получил в 1960–70-х гг., в связи с исследованиями молодежных движений [5]. Термин «субкультура» вошел в философский и социологический оборот благодаря усилиям американских, английских и итальянских социологов, использовавших его при изучении различных молодежных группировок как политической, так и неполитической направленности, в том числе молодых радикалов, хиппи, панков, рокеров и т.п. Первоначально понятие «субкультура» употреблялось для описания социальных групп, в основном молодежных, ориентирующихся на иные ценности, нежели принятые в данном обществе, и находящихся в состоянии конфронтации с социальной системой. Подобный подход нашел выражение в трактовке субкультуры как культуры, противостоящей культуре общества, отрицающей ценность культурного наследия и выдвигающей принципиально иное понимание сущности культурно-творческой деятельности [6, С. 609].

Содержание понятия изменилось на рубеже 60 – 70-х гг. ХХ в., когда западные исследователи стали применять его для описания оригинальных ценностно-нормативных систем и культурных артефактов любых социальных групп, противопоставляющих себя таким образом обществу. На рубеже 70 – 80-х гг. ХХ в. в западной социологии было выработано понимание субкультуры как совокупности норм и ценностей, не совпадающей с общепринятой и способствующей поддержанию и развитию стиля жизни, отличающегося от традиционного стиля, принятого в данном обществе. По мере накопления эмпирического материала и углубления теоретических разработок появились определения субкультуры как подсистемы целостной системы культуры общества, как частного случая культуры конкретного этноса, как локальной культуры, стремящейся к замкнутости, как «сгустка» ценностей, норм, идеалов, к которым притягиваются различные индивиды, как «эзотерической культуры», способствующей проникновению в тайну подлинного бытия, как специфического образования, способствующего вхождению в мир господствующей культуры и обеспечивающего эффективную социализацию личности, и т.д. Перечисленные дефиниции субкультуры рассматриваются западными социологами и философами как равноправные, и их применение в том или ином случае зависит от того, к какой научной школе принадлежит конкретный автор [6, С. 609]. Таким образом, в современной науке нет единой позиции относительно природы и сущности субкультуры. Отсутствует единая точка зрения и относительно причин возникновения субкультур и их роли в жизни общества. Ряд ученых склонны рассматривать субкультуру как результат отклонений от магистрального пути развития культуры того или иного общества, однако большинство разделяют основные положения концепции К. Мангейма, который видел в субкультурах образования, стимулирующие процесс культурно-творческой деятельности любого общества, в результате чего происходит выработка новых норм и ценностей, создание новых культурных образцов и неизвестных ранее алгоритмов творческой деятельности [6, С. 609–610].

В отечественной науке осмысление феномена субкультур началось со второй половине 70-х гг. ХХ в. Большой вклад в разработку данной проблематики внесли П.С. Гуревич [7], И.К. Кучмаева [8], З.В. Сикевич [9], Т.Б. Щепанская [10] и др. Теория субкультур активно разрабатывается в настоящее время в отечественной науке. В рамках данной теории субкультуры рассматриваются как «элементы системы культуры любого общества, как целостные образования внутри господствующей культуры, отличающиеся от последней своими ценностями и нормами, способами их создания, распространения и потребления» [6, С. 610]. В связи с этим следует отметить, что в настоящее время все большее распространение получает системный подход к исследованию культуры. Как известно, под системой (от греч. sýstēma – целое, составленное из частей; соединение) понимается множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, образующих определенную целостность, единство [1, С. 1181]. В основе системного подхода как направления методологии научного познания и социальной практики лежит рассмотрение объектов как систем. Системный подход ориентирует исследователя на раскрытие целостности объекта, на выявление многообразных типов связей в нем и сведение их в единую теоретическую картину [11]. Один из опытов применения системного подхода к исследованию культуры был предпринят В.С. Степиным, который определяет ее как систему исторически развивающихся внебиологических программ человеческой жизнедеятельности (деятельности, поведения и общения), обеспечивающих воспроизводство и изменение социальной жизни во всех ее основных проявлениях [12]. С позиций системного подхода трактует культуру и М.С. Каган. Он определяет культуру как полимодальную систему, в которой человеческая модальность – психически-духовная способность к разнообразной продуктивной деятельности – переходит в процессах опредмечивания в практически-деятельностную модальность, т. е. в реально созидающие «вторую природу» способы деятельности; эта модальность преображается в предметную, а эта последняя переходит в духовную… Таким образом, реальный процесс функционирования и развития культуры состоит в том, что человек создает культуру, а она создает человека [13]. Культура как система представляет собой чрезвычайно сложный феномен, включающий значительное число подсистем и элементов, причем культура в целом не может быть сведена только к совокупности ее составляющих, ведь с позиции общей теории систем целое всегда есть нечто большее, чем совокупность составляющих ее частей.

С позиций системного подхода субкультура является подсистемой культуры как целого. Субкультура не представляет собою самостоятельного целого. Ее культурный код формируется в рамках более общей системы, определяющей основу данной цивилизации и целостность данного социума. Субкультуры, как подсистемы культуры, опираются на ее культурный код (общий для большинства их и обеспечивающий их взаимопонимание). Кроме того, субкультуры ориентированы на постоянный диалог с культурой в целом. Этот диалог, как справедливо отмечает Т.Б. Щепанская, может принимать формы «обновления культуры», ее «развития», «восстановления традиций» – или «противостояния», «разрушения» и проч., но он необходимый элемент самосознания и самоопределения субкультур. Каждая из них определяется прежде всего по отношению к культуре (господствующей, общепринятой, материнской и т.п.), противопоставляя ей свои нормы и ценности, либо черпая в ней обоснования этих норм [5].

В рамках деятельностной концепции культуры, получившей широкое распространение в отечественной культурологии, субкультуры рассматриваются как явления, качественно характеризующие культурную развитость общественных субъектов, отражающие специфические особенности освоения природного и социального мира той или иной общественной группой. В основе различий между субкультурами лежит объективное различие интересов принадлежащих к ним социальных субъектов, обусловленное различием их образа жизни, спецификой профессиональной деятельности, социальным и материальным положением в обществе, возможностью влиять на институты власти. Различие интересов порождает различие ценностно-нормативных систем субкультуры, а также различие артефактов, создаваемых ими. Большинство субкультур не претендуют на то, чтобы заместить собой господствующую культуру, однако ряд субкультур изначально формировался в качестве альтернативы официально одобряемой культуре, и элемент конфронтационности в них достаточно отчетлив. Именно к такой альтернативной, конфронтационной субкультуре и относится тюремная субкультура.

«Субкультурная» парадигма открывает перед ученым-культурологом очевидные исследовательские перспективы, позволяет увидеть и описать мультикультурную структуру современного общества, но в то же время ставит множество вопросов. В частности, возникает вопрос, можно ли описать современное общество как некую совокупность субкультур и распределяется ли население между ними без остатка или есть группы вне любых субкультур? Не решена проблема взаимоотношений между разными субкультурами, проблема взаимообменов культурных фондов разных субкультур и всех их – с господствующей культурной традицией, то есть роль субкультур как источника инноваций, обеспечивающих в одних случаях устойчивость культуры в изменяющихся обстоятельствах, в других – вызывающих ее разрушение. Эти и другие проблемы требуют своего разрешения, но уже их наличие свидетельствует о перспективности субкультурной парадигмы для описания современного этапа развития культуры.

Итак, методологическим основаниями для изучения тюремной субкультуры в России являются онтогносеологический подход к исследованию культуры, суть которого заключается в безоценочном рассмотрении культуры как особой формы бытия – «вторичной реальности», «второй природы», создаваемой людьми; системный подход, согласно которому субкультуры являются подсистемами культуры как целого и позволяют качественно охарактеризовать мультикультурную структуру современного общества; а также деятельностная концепция культуры, с позиции которой субкультуры рассматриваются как явления, отражающие специфические особенности освоения природного и социального мира той или иной общественной группой.

Тюремная субкультура как подсистема современной культуры начинает детально исследоваться учеными лишь в последние десятилетия, хотя история тюрьмы, тюремные нравы, тюремный фольклор и т.п. привлекали внимание исследователей с самого ее возникновения. В современной науке нет устоявшегося определения тюремной субкультуры. Так, М. Платек отмечает, что «тюремная субкультура включает нормы, традиции, ритуалы, жаргон и жесты, принципиально отличные от тех, которые предполагает уголовно-исполнительное законодательство и внутренний распорядок тюрьмы» [14, Р. 459]. Отечественный исследователь А.Н. Олейник понимает под тюремной субкультурой «совокупность норм и ценностей, преимущественно неписаных, структурирующих взаимодействия между находящимися в заключении людьми» [15, С. 40]. Ю.М. Антонян, В.А. Верещагин и Г.Б. Калманов указывают, что тюремная субкультура «реализуется в неформальных нормах и правилах поведения, запретах и предписаниях, санкциях и поощрениях, в некоторых видах художественного творчества, она же закрепляет иерархию среды, устанавливает социальные роли. В совокупности все это образует нравственную и психологическую основу бытия лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы» [16, С. 72]. Данные авторы отождествляют тюремную и криминальную субкультуры, другие исследователи разделяют их, указывая, что криминальная субкультура не ограничивается только местами лишения свободы. Так, Ю.К. Александров понимает под криминальной субкультурой «образ жизнедеятельности лиц, объединившихся в криминальные группы и придерживающихся определенных законов и традиций» [17, С. 8]. Причем такая субкультура, по мнению Ю.К. Александрова, может быть присуща не только отряду исправительного учреждения, но и, например, школьному коллективу. Соотношение между криминальной и тюремной субкультурами в науке четко не определено и может стать темой самостоятельного исследования. Представляется, что криминальная субкультура является средством трансляции тюремной субкультуры в социум.

С одной стороны, тюремная субкультура замкнута, закрыта для непосвященных. Она консолидирует заключенных, становится основным фактором, компенсирующим в той или иной степени тяжесть лишений, связанных с отбыванием наказания. У осужденных формируется убеждение в том, что только в «своей» среде, а не со стороны администрации, они могут найти понимание и поддержку. В результате обостряется их противостояние персоналу исправительных учреждений и в конечном итоге обществу в целом. Однако, как отмечают А. Кочетков [18], А.Н. Олейник [15], тюремная субкультура, сформировавшаяся в учреждениях системы исполнения наказаний, стремится к расширению своих границ, выходит за пределы пенитенциарной системы. Ярким примером экспансии тюремной субкультуры является языковая ситуация в современной России. Язык – носитель норм и ценностей культуры – на сегодняшний день весь оказался пронизан тюремным жаргоном. Страницы центральной периодической печати, речи ведущих ТВ, депутатов Федерального Собрания пестрят терминами уголовного жаргона [19, С. 40]. Во всех слоях современного российского общества сегодня употребляются слова «мент», «козел», «базар», «разборка» и т.п., причем они не требуют специального пояснения. О широком распространении в повседневной речи тюремных аргоизмов свидетельствует, в частности, комичная ситуация, возникшая на теледебатах между кандидатами в президенты во время предвыборной кампании весной 2004 года. Обсуждая нарушения, допущенные во время избирательной кампании, кандидат Ирина Хакамада упомянула о своей жалобе генеральному прокурору, ошибочно употребив аргоизм «малява», на что сразу же было указано другим кандидатом, Олегом Малышкиным, и ведущим телеканала «Россия» Эрнестом Мацкявичусом. Действительно, жалоба официальному лицу никак не может быть «нелегальной запиской, письмом», зато может быть «телегой» [20]. В подобных тонкостях тюремного арго участникам дебатов удалось разобраться сразу же, без привлечения экспертов по тюремной субкультуре. Таким образом, тюремная субкультура стремится к распространению своего влияния на более широкое социокультурное пространство.

Итак, тюремная субкультура является подсистемой целостной системы культуры общества, представляет собой совокупность образа жизни, норм, ценностей, ритуалов, культурных артефактов, выработанных лицами, отбывающими наказание в учреждениях пенитенциарной системы. Тюремная субкультура консолидирует заключенных, помогает им переносить трудности, связанные с лишением свободы. Выработанные в рамках тюремной субкультуры нормы и ценности, с одной стороны, противостоят принятым в обществе, а с другой стороны, имеют тенденцию к выходу за рамки учреждений пенитенциарной системы и распространению на более широкое социокультурное пространство.

Литература

  1. Универсальный энциклопедический словарь. М.: Большая российская энциклопедия, 2002.
  2. Каган М.С. Культура // Теоретическая культурология. М.: Академический проект, Екатеринбург: Деловая книга, 2005. С. 361–364.
  3. Гуревич П.С. Контркультура // Культурология.век. Энциклопедия: В 2-х т. Т. 1. СПб.: Университетская книга; 000 «Алетейя», 1998. С. 322–323.
  4. Теоретическая культурология. М.: Академический проект, Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005.
  5. Щепанская Т.Б. Традиции городских субкультур // Современный городской фольклор. М.: РГГУ, 2003. С. 27–33.
  6. Шендрик А.И. Субкультура // Социологическая энциклопедия: Вт. Т. 2 / Национальный общественно-научный фонд / Рук. научн. проекта Г.Ю. Семигин; Гл. ред. В.Н. Иванов. М., 2003.
  7. Гуревич П.С. Культурология. М.: Гардарики, 2001.
  8. Субкультурные объединения молодежи: критический анализ: Препр. докл. всесоюз. науч. конф. «Культура и ее роль в активизации человеческого фактора»,г. / Под ред. И.К. Кучмаевой. М.: Б. и., 1987. – 99 с.
  9. Сикевич З.В. Молодежная культура: «за» и «против»: Заметки социолога. Л.: Лениздат, 1990.
  10. Щепанская Т.Б. Символика молодежной субкультуры: Опыт этнографического исследования системы, 1986–гг. СПб.: Наука, 1993. – 340 с.
  11. Гвишиани Д.М. Теоретико-методологические основания системных исследований и разработка проблем глобального развития // Системные исследования. Методологические проблемы. М.: Наука, 1982. С. 7–25.
  12. Степин В.С. Культура // Новая философская энциклопедия. В 4-х т. / Пред. науч.-ред. совета В.С. Степин. М.: Мысль, 2001. Т.1.
  13. Каган М.С. Философия культуры. СПб.: Петрополис, 1996.
  14. Platek M. Prison Subculture in Poland // International Journal of Sociology of Low. 1990. November. Vol.18. №4. Р. 459–472.
  15. Олейник А.Н. «Жизнь по понятиям»: институциональный анализ повседневной жизни «российского простого человека» // ПолИс. 2001. №2. С. 40–51.
  16. Антонян Ю.М., Верещагин В.А., Калманов Г.Б. Тюремная субкультура и нейтрализация ее негативных проявлений // Государство и право. 1996. №10.
  17. Александров Ю.К. Очерки криминальной субкультуры. М.: Права человека, 2002. 
  18. Кочетков А. Криминальные проявления в культуре современной России // Законность. 2001. №5. С. 26–30.
  19. Фролова Л.И. Социально-психологические механизмы экспансии криминальной субкультуры // Преступность и культура / Под ред. А.И. Долговой. М.: Норма – ИНФРА-М, 1999.
  20. Олейник А. Маргиналы или мажоры: как субкультура становится элементом культуры // Неприкосновенный запас. 2004. №4 (36).

 

Моя страница на сайте Ученые России

Обратная связь



онлайн игра покемон го Buy Kamagra at shopviaagra.info Buy Meldonium online Buy Dapoxetine Levitra online онлайн кредиты займы взять кредит займ алматы играть онлайн гта 5 винкс феи играть онлайн

 

© 2013-16 Ирина Лысак. Персональный сайт. Все права защищены